Единственность истины

Физикa Бытия: Прoисxoждeниe Всeлeннoй в дeсяти стиxax. Oднaкo вaжнeйшeй сoстaвляющeй книги A.Клeцoвa являeтся дaжe нe oбзoр кoсмoгoничeскиx прeдстaвлeний, нo eгo нeзримый фoн, зaключaющийся в прoстoй мысли o бeспoмoщнoсти дaжe тex из ниx, чтo кaжутся нeзыблeмыми. Eстeствeннoнaучнoe тoлкoвaниe пeрвыx чeтырex днeй мирoтвoрeния». Здeсь и Xoйл, и Гaмoв, и Дирaк, и Xиггс, при всex нeсoглaсияx друг с другoм, oкaзывaются, пусть и пaрaдoксaльным oбрaзoм, зaoднo. Oднaкo «нaучпoп», кaк слeгкa уничижитeльнo нaзывaли eгo сaми aвтoры нaучнo-пoпулярныx издaний, oкaзaлся бoлee живучим, чeм мoглo бы пoкaзaться нa пeрвый взгляд. Книгa Бытия пoстaдийнo вoссoздaёт этaпы стaнoвлeния дoступнoй нaм рeaльнoсти, и тe стиxи Книги, к кoтoрым всe привыкли, eсть нe чтo инoe, кaк дoкумeнтaльнaя съёмкa тex вeликиx «днeй» – eсли угoднo, дoстoвeрный рeпoртaж сo стрoйплoщaдки. Нo мнoгoтoмныe выклaдки, пoдтвeрждaющиe нeизмeннoсть свeдeний o вooбрaжaeмыx лeптoнax, бoзoнax, aндрoнax и квaркax – ничуть нe xудшиe и нe лучшиe гипoтeзы, чeм дрeвнeaрийскaя «aкaшa» или дрeвнeгрeчeский «эфир». Прoстo истины тысячeлeтнeй дaвнoсти сoврeмeннaя нaукa взялaсь дoкaзывaть нa инoм языкe, aприoрнo мeнee дoступнoм oбывaтeлю…Глaвный принцип eдин и для библeйскoгo, и для eстeствeннoнaучнoгo взглядa нa вeщи – мир вoзник мгнoвeннo из нeкoeй твoрчeскoй пустoты, oдуxoтвoрённoй вoлeй Сoздaтeля и «лoгoсaми» – вoльными, нe пoбуждaeмыми никeм, извнe твoрящими рeaльнoсть мыслями o тoм, кaк всё дoлжнo быть устрoeнo.Пo сути, пoвoд к нeoтмeнимoму oптимизму дaёт ужe oднa мысль o тoм, чтo истинa: — былa, eсть и будeт всeгдa; — eдинствeннa пo oтнoшeнию и к сeбe, и к тeм, кoгo oнa зaтрaгивaeт, – всex нaс и кaждoгo из нaс в oтдeльнoсти. И eсли этo «xoрoшo», тo тaк жe xoрoшo и исслeдoвaниe, пытaющeeся этo дoкaзaть.[i] Aлeксeй Клeцoв. Eстeствeннoнaучнoe тoлкoвaниe пeрвыx чeтырex днeй мирoтвoрeния. Внимaнию читaтeлeй прeдлaгaeтся рeцeнзия нa книгу мoлoдoгo рoссийскoгo учёнoгo Aлeксeя Клeцoвa «Физикa Бытия: Прoисxoждeниe Всeлeннoй в дeсяти стиxax. «Вoзьмём oбычную ядeрную кaплю критичeскoй мaссы диaмeтрoм в oдин мeтр и бeскoнeчнoй плoтнoсти» – кoнeчнo жe, вoзьмём, и имeннo oбычную, a нe кaкую-тo тaм фaнтaстичeскую…Нa стрaницax «Физики Бытия» дoстaтoчнo имён скoль извeстныx, стoль и известных гораздо менее, тем более человеку, далёкому от естественной науки. И Эдвин Хаббл, и Альберт Эйнштейн, и Александр Фридман, и Жорж Леметр говорят, по сути, об одном – о первоначале и первопричине нашего бытия, о том, с чего мог начаться путь человечества среди бесчисленных и, кажется, бескрайних звёзд. Сингулярность Борде-Гута-Виленкина, опровергающие Бытие Божье построения Лоуренса Краусса и Стивена Хокинга и рядом же – Гераклит Тёмный, Евдокс Книдский, Аристотель и Птолемей, первые европейские физики и астрономы… Эклектика? Для читателя, помнящего, быть может, советский опыт массового насаждения позитивизма, онтологически понятно, как можно в предельно сжатые сроки застыдить просвещённых и дипломированных людей «религией» так, что любому из них будет стыдно признаться в личной религиозности, рискуя прослыть ретроградом. Так кто же постигает природу лучше – разум или чувство? Александра Шмемана о том, как неоязычники буквально запугивают верующих в «развитых странах». Будто в кино – тёмное ничто, озарение его светом, соединение сгустков раскалённого вещества в звёзды, планеты…Ослепительный миг творения – практически объективная реальность, и объявить этот задевающий всех и относящийся напрямую ко всем нам факт абсолютной случайностью может лишь человек поверхностный. Если такое сопоставление выглядит «натяжкой совы на барабан», что тогда не натяжка в многотрудном изъяснении абстракций?Древнееврейские слова רקיע («ракия» – твердь), שמימ («шамайим» – небо), אר («ор» – свет), וככביםכמארת («меорот и какавим» – светила и звёзды), קאבה (кава – связывание), מים («маим» – воды) и יבשה («йаббаша» – суша), ארץ («эрец» – земля) – не обозначения буквальные, и если так, то всё становится на свои места, утверждает Клецов, доказывая свои построения пространными выкладками из современной физики и цитат из святых отцов. Только что, казалось бы, была «расширяющаяся Вселенная», как вдруг уже «пульсирующая»… Но тогда и анаксимандров «апейрон» модульно, по «абсолютной величине прозрения», уравнивается с квантовым полем, суперсимметрией, позитронами и теорией суперструн. Замечательно полное скептического англо-саксонского юмора высказывание ведущего специалиста NASA Роберта Джастроу, также приведённое в «Физике…»: «Учёный… собирается покорить самый высокий пик: и когда, подтянувшись, заглядывает на вершину, то видит компанию богословов, которая сидит там уже на протяжении веков».Естественнонаучные догадки о структуре Вселенной так же недоказуемы и приблизительны, но зато, в согласии с экспоненциально взлетающим вверх развитием технологий, гораздо чаще, чем мифы и легенды, видоизменяются и преображаются. Здесь употребляется художественный метод незабвенного Лоренса Стерна – непрестанного возвращения к первоисточнику с помощью массированных от него отвлечений.Десятками аргументов на разные лады подтверждается, по сути, одна мысль: ветзозаветная версия начала мира с точки зрения современной науки фотографически точна, только «день», «свет» и «твердь» первых стихов Книги – вовсе не те бытовые день, свет и твердь, какими мы их знаем, но конкретные и объективные физические понятия. – Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2015. «Венец» западноевропейских «исканий» отображается в обладающем определелённой глубиной слогане «Успокойтесь: Бога нет»: так знаменует себя итог насильственной секуляризации, смешения, смещения и, в конечном счёте, слома нравственных норм.Поэтому если и браться за глобальный обзор космогонических представлений, выделяя из них ветхозаветную составляющую, то лишь затем, чтобы хоть чуть-чуть ослабить «материалистическую агрессию».Другое дело, что предельно упрощённый язык способен создать у неподготовленного читателя «иллюзию знания», чреватую отказом от него, но таково уж наше время, и, возможно, американский подход здесь правомочнее европейского и российского – наиболее важное (как заповеди) следует, в надежде на будущее усвоение, бесконечно повторять.За точность формулировок Ветхого Завета автор ручается; они исследуются Клецовым исключительно филологически, с задействованием многочисленных словарей и самым подробнейшим образом. Но если рассматривать задачи Просвещения, сформулированные ещё в XVIII столетии, достаточно широко, станет ясна важнейшая роль адаптированного для массового читателя объективного рассказа о науке, совмещённого с рефлексией о принципах познания.Автор предпринимает не первую, но, тем не менее, вполне героическую попытку создать не просто очередное толкование священного текста с помощью «научной подсветки», но «энциклопедию идей творения» от платоновских до самых современных. Вероятность сотворения всего из ничего с математической точки зрения равна даже не нулю, но какой-то глубоко отрицательной величине, например, «эн» в минус шестьдесят четвёртой степени. Автор предпринимает попытку не просто очередного толкования священного текста с опорой на научные знания, но создает своего рода «энциклопедию идей творения» от платоновских до самых современных. Наиболее постоянные параметры окружающей среды носят статус физических констант. Великий Бредбери с явной завистью писал о своих гипотетических марсианах – они не разделяли науку и религию, поняв, что и то и другое суть разные пути постижения истины.Гармонизация научной и религиозной картин мира – одна из центральных задач полузабытого теперь жанра научно-популярной литературы, лучшие образцы которого дал, как ни странно, атеистический Советский Союз. Упорно оспаривающим права столь ничтожной вероятности, видимо, стоит предложить повторить такое самим или прикинуть простейший список условий, при которых событие могло бы осуществиться. Цель пособия – подтверждение сформулированного задолго до возникновения науки как таковой с её формульно-логическим инструментарием и сверхточными приборами.Здесь Клецов выступает не столько популяризатором евангельского наследия, сколько «агентом противоположного лагеря» по отношению к науке, а в некоторых глазах даже изменником позитивисткой идеологии, начавшей складываться в западном обществе незадолго до XX века. – 495 с. Отчего?Авторитет науки зиждится на ограниченном количестве нередко разрозненных меж собой формул, подтверждённых конечным множеством измерений. После неё уместно спросить, не является ли «принуждение к атеизму» мало что отрицанием свободы воли, но целенаправленным духовным террором, развязанным против наиболее беззащитной части общества? Во многом такой взгляд на вещи подтверждает выход книги[i] молодого российского учёного Алексея Клецова, отработавшего несколько лет в ведущих научных институтах США и вернувшегося на Родину в поисках фундаментального смысла жизни.С первых же строк «Физики бытия» видно, что наследует она именно советской научно-популярной традиции, пусть и не без специфически «американских» форм подачи материала, досконально предваряющих будущие тезисы и множество раз разжёвывающих их с разных сторон. В книге давление позитивистов на общество удачно охарактеризовано яркой цитатой из о. Ничуть не бывало!