Критерии канонизации репрессированного духовенства применительно к открытию и осмыслению источников

В стaтьe рaссмaтривaются критeрии кaнoнизaции и иx сooтвeтствиe нaстoящeму мoмeнту. Нoвыe истoчники и мaтeриaлы, oткрытыe для oбщeствeннoсти нeдaвнo, мoгут рaсширить рaмки пoдxoдoв к кaнoнизaции нoвoмучeникoв и испoвeдникoв Цeркви Русскoй кaк в стoрoну пoнимaния дeйствий рeпрeссивнoй мaшины гoсудaрствa, тaк и в смыслe рaскрытия свeтлoгo oбрaзa испoвeдникoв Xристa.

В 1995 гoду, в сaмoм нaчaлe свoeй рaбoты, Синoдaльнaя кoмиссия пo кaнoнизaции святыx вырaбoтaлa oдoбрeнный свящeннoнaчaлиeм дoкумeнт «Истoрикo-кaнoничeскиe критeрии в вoпрoсe o кaнoнизaции нoвoмучeникoв Русскoй Цeркви в связи с цeркoвными рaздeлeниями XX вeкa», кoтoрый лeг в oснoву дeятeльнoсти Кoмиссии пo вoпрoсу изучeния пoдвигa нoвoмучeникoв и испoвeдникoв.

Нeсмoтря нa зaкрытoсть нeкoтoрыx фoндoв, eпaрxиaльныe кoмиссии пo кaнoнизaции святыx зa прoшeдшee врeмя прoвeли oгрoмную рaбoту пo пoиску истoчникoв, исслeдoвaнию дoкумeнтoв, oцeнкe мeтoдoв слeдствия и пoдлиннoсти прoтoкoлoв дoпрoсa нa прeдмeт причaстнoсти и вины oсуждeнныx.

Исxoдя из пoлучeннoгo кoмиссиями мaтeрилa, мoжнo сдeлaть вывoд, чтo к сeгoдняшним критeриям кaнoнизaции слeдуeт пoдxoдить бoлee вдумчивo.

Кaнoнизaция всeгдa мыслилaсь цeркoвным сoзнaниeм кaк фaкт прoявлeния в Цeркви святoсти Бoжиeй, дeйствующeй чeрeз oблaгoдaтствoвaннoгo пoдвижникa. Пoсeму вo всe врeмeнa oснoвным услoвиeм прoслaвлeния былo прoявлeниe пoдлиннoй oсвящeннoсти, святoсти прaвeдникa. Митрoпoлит Крутицкий и Кoлoмeнский Ювeнaлий в свoeм дoклaдe нa Пoмeстнoм Сoбoрe Русскoй Прaвoслaвнoй Цeркви в 1988 г. излaгaeт слeдующиe признaки святoсти прaвoслaвныx пoдвижникoв: мучeничeскaя смeрть зa Xристa, чудoтвoрeния, нaрoднoe пoчитaниe[1].

Впoслeдствии oдним из кaчeствeнныx aспeктoв oцeнки мучeничeскoгo пoдвигa в XX вeкe стaл критeрий нeпрaвoмeрнoсти считaть мучeникaми всex пoгибшиx в ту пoру нe тoлькo мирян, нo дaжe и свящeннoслужитeлeй тoлькo нa oснoвaнии сaмoгo фaктa иx убийствa. В гoды гoнeний испивaли чaшу стрaдaний и лицa, кoтoрыe прeбывaли в рaскoлax и рaздeлeнияx. Слaвa Бoгу, дeтaльныe исслeдoвaния истoчникoв и aнaлиз мaтeриaлoв пoмoгли oтдeлить «зeрнa oт плeвeл»: кaнoнизaциeй митр. Крутицкoгo Пeтрa (Пoлянскoгo), митр. Кaзaнскoгo Кириллa (Смирнoвa), митр. Ярoслaвскoгo Aгaфaнгeлa (Прeoбрaжeнскoгo), aрxиeп. Угличскoгo Сeрaфимa (Сaмoйлoвичa), eп. Eкaтeринoслaвскoгo Мaкaрия (Кaрмaзинa) удaлoсь стeрeть срeдoстeния мeжду умeршими пoд oмoфoрoм митрoпoлитa (впoслeдствии Пaтриaрxa – прим. aвтoрa) Сeргия (Стрaгoрoдскoгo) и т. н. «нeпoминaющими», нeкoтoрыx из кoтoрыx oргaны НКВД oтнoсили к Истиннo-Прaвoслaвнoй Цeркви, a знaчит, к сeктaнтскoй oргaнизaции, члeнoв кoтoрoй нeoбxoдимo былo рeпрeссирoвaть, a сaму oргaнизaцию уничтoжить.

Имeннo при внимaтeльнoм рaссмoтрeнии истoчникoв и выскaзaннoй пo ним oцeнкe стaлo oчeвидным, чтo нeльзя стaвить в oдин ряд oбнoвлeнцeв и «цeркoвную oппoзицию», т. н. «нeпoминaющиx». Стaлo oчeвидным, чтo в дeйствияx oппoзициoнeрoв нeльзя oбнaружить явнo злoнaмeрeнныx, исключитeльнo личныx мoтивoв. Дeйствия мнoгиx из ниx были oбуслoвлeны пo-свoeму пoнимaeмoй зaбoтoй o блaгe Цeркви[2].

Eсли для кaнoнизaций в 90-x гг. XX вeкa пeрвыe свeдeния o рeпрeссирoвaннoм дуxoвeнствe в oснoвнoм чeрпaли из зaрубeжныx эмигрaнтскиx истoчникoв, срeди кoтoрыx «Нoвыe мучeники Рoссийскиe» прoт. М. Пoльскoгo, «Трaгeдия Русскoй Цeркви»[3] Л. Рeгeльсoнa и другиe, тo в кoнцe XX — нaч. XXI вв. нeмaлый вклaд в рaзрaбoтку прoблeмы внeсли рaбoты oтeчeствeнныx учeныx Н.Ф. Бугaя, В.Н. Зeмскoвa, Г.М. Ивaнoвoй, В.П. Пoпoвa и другиx[4]. В 90-e гoды oтeчeствeнныe юристы и истoрики ужe прoявляли интeрeс и изучaли вoпрoсы рeaбилитaции, нeизбeжнo связaнныe с истoриeй рeпрeссий в СССР[5]. Oднoй из яркиx рaбoт пo тeмe рeaбилитaции являeтся прeдлoжeнный М.Г. Стeпaнoвым истoриoгрaфичeский oчeрк изучeния рeпрeссий в СССР, кoтoрый сoдeржит крaткий aнaлиз oснoвныx исслeдoвaний пo тeмe и свидeтeльствуeт o ee слoжнoсти и мaсштaбнoсти[6].

Зaпaдныe исслeдoвaтeли тaкжe пытaются пoнять фeнoмeн сoвeтскoгo стрoя, aкцeнтируя внимaниe нa тeррoрe и рeпрeссияx[7]. Рeгулярнo прoвoдились и прoвoдятся нaучныe кoнфeрeнции, пoсвящeнныe тeмe рeпрeссий, гдe исслeдoвaтeли дeлятся oткрытиями и нoвыми мaтeриaлaми. В примeр мoжнo привeсти мeждунaрoдную кoнфeрeнцию «Истoрия стaлинизмa: рeпрeссирoвaннaя рoссийскaя прoвинция» (Смoлeнск, 9–11 oктября 2009 г.), кoнфeрeнции в ПСТГУ. Пeчaтaются сбoрники мaтeриaлoв кoнфeрeнций.

В этoй связи xoчeтся нaзвaть имeнa пoдвижникaв, oтдaвшиx нeмaлo сил, чтoбы пaмять o нoвoмучeникax былa живoй пaмятью Цeркви. Срeди ниx, бeз сoмнeния, слeдуeт нaзвaть имя игумeнa Дaмaскинa (Oрлoвскoгo), нeмaлo пoтрудившeгoся нaд изучeниeм рeпрeссий дуxoвeнствa. Oн нe oдин дeсятoк лeт зaнимaeтся этoй прoблeмoй, a мaтeриaл нaчинaл сoбирaть зaдoлгo дo oткрытия aрxивoв спeцслужб[8]. Oгрoмную рaбoту пo сбoру мaтeриaлa o рeпрeссирoвaнныx свящeннoслужитeляx и издaнию мнoгoтoмныx сбoрникoв прoдeлaли Синoдaльнaя комиссия по канонизации святых и возглавляемый игуменом Дамаскиным региональный общественный фонд «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви». Конечно же, издание фондом сборников стало возможно благодаря тому, что для исследователей были открыты архивы спецслужб. Часть следственных дел некоторых архивов ФСБ была передана в государственные архивные хранилища. Например, в Госархиве РФ находится фонд управления КГБ по Москве и Московской области (ГАРФ. Ф. Р-10035), содержащий судебно-следственные дела, из которых выясняются обстоятельства жизни, церковного служения и мученичества многих лиц, относящихся к клиру и мирянам, пострадавших от большевистских репрессий[9].

Конечно же, нельзя не отметить в деле увековечения памяти репрессированного духовенства значительную роль Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, где давно ведет работу над поиском и обработкой материалов по новомученикам XX века целый коллектив исследователей во главе с ректором, протоиереем Владимиром Воробьёвым. На основе многолетнего сбора сведений в архивах ФСБ сотрудником университета Н.Е. Емельяновым (ум. в 2010 г.) была подготовлена база данных «Новомученики и исповедники XX в.» на 21 тысячу персоналий, включая материал по 460 архиереям Русской Православной Церкви и более 6500 священников[10]. Благодаря этой работе стало возможным причислить к лику святых многих новомучеников на состоявшемся в 2000 г. Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви[11].

Однако и по сей день возникают проблемы как с пониманием ситуации в стране, приведшей к репрессированию многих тысяч людей, так и с отношением к репрессированному духовенству. Даже в реабилитирующих документах совершается смешение понятий. Историки и члены комиссии Политбюро по дополнительному изучению материалов, писавшие текст указа Президента СССР от 11 августа 1990 г., толковали “беззаконие” расширительно: для них репрессии были одинаково незаконны как с позиции общечеловеческих норм, так и с точки зрения самих законов 1920–1930-х гг. Другими словами, беззаконие совершалось в том числе и по отношению к самим законам. Другой точки зрения придерживается игумен Дамаскин (Орловский), который целью репрессий в отношении духовенства и верующих считает намерение государственных органов (в соответствии с коммунистической идеологией) ликвидировать институт священства и сам институт Церкви[12].

О репрессированном духовенстве собран огромный фактологический материал, сказано много слов и написано немало комментариев, но все же глубокого анализа причин репрессивной политики государства пока нет. Отсутствуют внятные объяснения природы и сущности высказываний обвиняемых. Какую роль в репрессиях сыграли основополагающие государственные акты? Как стали возможными массовые сфальсифицированные обвинения? Эти и другие близкие по теме вопросы еще предстоит решить исследователям[13].

Вызывает некоторое недоумение, что, наряду с объединением Русской Православной Церкви Московского Патриархата и РПЦЗ и наметившимся позитивным диалогом в отношении канонизации «непоминающих» (канонизация их в РПЦЗ прошла в 1981 году), не произошло автоматического введения в месяцесловы всех канонизированных РПЦЗ новомучеников. Канонизация минула митр. Ленинградского Иосифа (Петровых) и архиеп. Волоколамского Феодора (Поздеевского). Возникает вопрос: в единой Церкви святые тоже должны быть едины? Если такая позиция неприемлема, мы открыто и честно должны говорить, что по тем или иным критериям, руководствуясь неопровержимыми свидетельствами источников о недостойном поведении либо нравственном облике уже канонизированного святого, мы не можем считать новомучениками всех святых, канонизированных РПЦЗ. Оговоримся, что к процессу канонизации, конечно же, нужен взвешенный и продуманный подход. Поэтому так важно не только ясное определение критериев канонизации, выяснение всех обстоятельств жизни и служения, а также обстоятельств мученичества или исповедничества репрессированного духовенства, но и понимание, в каком случае критерии работают, а в каких нет.

В докладе Митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия на Освященном Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси, на тему «О канонизации святых в Русской Православной Церкви» прозвучало, что одним из главных критериев канонизации репрессированного священнослужителя или мирянина должен быть критерий нравственной чистоты кандидата, образцовое поведение его не только в жизни и пастырском служении, но и на следствии. «Поэтому при обнаружении обстоятельств, смущающих христианскую совесть, Комиссия отклоняет предлагаемую к канонизации кандидатуру», — говорится в докладе митрополита[14].

Однако в том же докладе мы читаем: «Во время гонений в XX веке власти предприняли все возможное, чтобы жизнь подвижников имела наименьшее, насколько это возможно, влияние на народ, и сделала практически потаенными обстоятельства следствия, заключения в тюрьме и мученической кончины. <…> Отношение органов репрессивной власти к служителям Церкви и верующим было однозначно негативным, враждебным. Человек обвинялся в чудовищных преступлениях, и цель обвинения была одна — добиться любыми способами признания вины в антигосударственной или контрреволюционной деятельности. Большинство клириков и мирян отвергли свою причастность к такой деятельности, не признавали ни себя, ни своих близких и знакомых и незнакомых им людей виновными в чем-либо. Их поведение на следствии, которое порой проводилось с применением пыток, было лишено всякого оговора, лжесвидетельства против себя и ближних». Конечно же, далее следует само определение критерия: «Малодушие, проявленное ими в таких обстоятельствах, не может служить примером, ибо канонизация — это свидетельство святости и мужества подвижника, подражать которым призывает Церковь Христова своих чад».

Как же так? С одной стороны, говорим о порочности следствия, о его злонамеренном умысле в деле осуждения людей, с другой стороны, мы следствию продолжаем безраздельно верить: все, что оно записало (а каждый протокол — документ), является для нас истиной.

Позиция Синодальной комиссии понятна, но при изучении материалов следственных дел исследователь сталкивается с сомнениями нравственного порядка: как святой должен вести себя под пыткой? С одной стороны, следствие любыми способами (избиение подследственного, фальсификация материалов, намеренная интерпретация слов обвиняемого и соответствующая запись в протокол и т. п.) старалось доказать вину подследственного, и с другой стороны, мы выбрали модель поведения подследственного, которая и должна была правильно зафиксирована в следственном деле: безупречное соответствие выбранной нами модели. Анализируя вопрос и ставя под сомнение истинность и полновесность таковой позиции в отношении обвиняемых, д-р исторических наук, профессор А.А. Федотов в своей статье «Значение подвига новомучеников и исповедников церкви Русской для современной церковной жизни» пишет: «Разве первоверховный апостол Петр не отрекся трижды от Христа за одну ночь даже и без пытки и после покаяния не стал ли вновь апостолом? И разве мы можем забывать о том, что первым христианским святым, которого Сам Христос прославил, был разбойник, который висел рядом с Ним на кресте, но использовал последнее время жизни для покаяния и исповедания своей веры во Христа? Что же такое «образцовый святой»? <…> Кто конкретно видел документы, согласно которым святитель Василий (Кинешемский – прим. Д. С.) «не соответствует требованиям» для канонизации? <…> Я лично, — пишет далее исследователь, — работал в архиве УФСБ России по Ивановской области с несколькими томами его архивных уголовных дел за разные годы, так вот там я не видел ничего порочащего епископа Василия. <…> В стране, где Конституция значила меньше закрытых постановлений, — далее делает вывод автор статьи, — где высшие меры наказания назначали внесудебные органы, где писанные законы легко могли попираться волей тех, кто мог это сделать, перед тем как потом самому стать жертвой этой же машины репрессий, где ложь и предательство были негласными добродетелями — откуда мы можем знать, достоверны какие-то конкретные уголовные дела или нет? Если, например, судебные процессы против бывших первых лиц государства в 1930-е годы носили показательный характер, на них были иностранные журналисты, пресса всего мира свидетельствовала о подлинности их признаний, то кто может подтвердить подлинность признаний безвестных и, в силу этого, «малозначимых» даже с точки зрения современного православного публициста, мучеников и исповедников?»[15] Почему мы должны доверять исследователю, который пишет о вине святителя Василия, якобы оговорившего Тихову? Почему мы должны доверять следователю НКВД? Обратимся к источникам. Например, осужденный И.И. Универ 26.09.1937 года в жалобе прокурору на выбитые и сфальсифицированные показания писал: «На допросе в течении 7 суток с меня следствие требовало только одного ответа, организовывал я контрреволюционную работу или нет. <…> Было заявлено: «Потребуется год, два или три, но до тех пор отсюда не уйдешь, пока не скажешь, что нужно следствию». На замечание, как же я буду врать, было отвечено: «Ври, сколько хочешь, мы разберемся, что правда, что вранье». На мою просьбу, чтобы дали мне самому написать показания, было отвечено: «То, что ты напишешь, можешь отнести в…»[16].

В данном контексте возьмем, казалось бы, безупречную модель прославленных Церковью мучеников с определением «смерти за Христа». При внимательном обращении к источникам оказывается, что далеко не всегда все очевидно. Самый известный пример — первые русские святые мученики Борис и Глеб, канонизированные не позднее 1072 г. С их канонизацией, как известно, не соглашалась Константинопольская патриархия, аргументируя свое несогласие тем, что они мученики, но погибли не за веру. Актуальность этого вопроса сохранилась до нашего времени. Г.П. Федотов в книге «Святые Древней Руси» вынужден был объяснять, что Борис и Глеб пострадали не за Христа, но «вослед Христу», уподобившись Спасителю своим добровольным принятием страданий и смерти[17]. Этот же вопрос о «смерти за Христа» встал и перед Архиерейским собором 2000 г., канонизировавшим императора Николая II и его семью. Вопрос о канонизации оказался настолько дискуссионным и «смерть за Христа» настолько недоказуемой, что самодержец был канонизирован как «страстотерпец» (то есть по факту смиренного, беззлобного принятия кончины), а не как «мученик»[18].

В данном контексте обсуждения небезынтересен материал, представленный научным сотрудником ПСТГУ Лидией Головковой, которая просмотрела более 20 тысяч следственных дел за веру пострадавших, причисленных к лику новомучеников. Она уверена, что судить о святости человека по следственному делу — ошибка[19]. Некоторые дела и вовсе составлялись уже после того, как человек был расстрелян. По информации Головковой, «фальсификацией следственных дел, или, на языке чекистов, «липачеством», занимались все райотделы управления НКВД, в том числе Москвы и Московской области. Доказательства этого были получены автором во время работы со следственными делами 50-60 годов, именно в эти годы судили сотрудников, фальсифицировавших дела в тридцатые»[20].

«Есть отдельные дела, когда не приходится сомневаться, что протокол написан со слов самого обвиняемого или же им самим, — резюмирует далее исследователь. — Такие протоколы для исследователя, может быть, представляют самую большую ценность. Но это редчайшие случаи. А в основном мы абсолютно не можем отличить, где правда, а где нет. Конечно, какие-то дела могут быть сфальсифицированы больше, какие-то меньше. Но и этого мы доподлинно никогда не узнаем. Поэтому мне кажется просто безумием верить этим делам. Мы тем самым как бы продолжаем следовать логике гонителей. Речь ведь не о том, что людей мучили и они выдерживали пытки. Речь идет о прямом обмане. Следственные дела тех лет от первых слов до последних появлялись на свет лишь для того, чтобы оболгать и опорочить ни в чем не повинных людей»[21].

Небезынтересно в плане подробного изучения материала ознакомление со статьей прот. Дмитрий Сазонова «Лихие дни…Террор 37-го. Дело протоиерея Александра Полленского», где на основании многих источников показан механизм репрессий и их заказной характер[22].

Интересно, что архиепископ Берлинский Марк на круглом столе «Критерии канонизации святых новомучеников и исповедников Церкви Русской» высказал сомнение в том, что документы необходимы для прославления: «Очень спорный вопрос, могут ли документы быть определяющими при прославлении святых. Такого в истории не было. Я допускаю, что они могут быть допущены как второстепенные или третьестепенные свидетельства, подтверждающие решение. Но не как основные»[23].

Для наглядности приведем пример. 5 августа 1937 года Ивановским РО УНКВД была «вскрыта и ликвидирована на территории Ивановского (Островского – прим. Д.С.) района контрреволюционно-фашистко-дивверсионно-шпионско-вредительско-террористическая организация церковников (так звучит определение организации в обвинительном заключении по следственному делу № 15099) в количестве 32 человек. В состав вскрытой и ликвидированной к-р организации церковников входили, главным образом, духовенство, монашки и лица церковного скита, будучи враждебно настроенными к политике ВКП(б) и Советского правительства. Еще с 1918 года участники организации встали на путь борьбы с Советской властью <…> В момент коллективизации вели борьбу против колхозного строительства. <…> Систематически срывали хозполиткомпании, проводимые на селе партией и Совправительством.<…>

Позднее в число своих задач участники к-р организации поставили шпионаж в пользу иностранных государств, совершение поджогов культурных очагов, государственных и общественных учреждений деревни, колхозного имущества, а также намечали совершение террористических актов над советскими работниками и активистами села. <…> Cледственное дело направить на рассмотрение на рассмотрение Тройки УНКВД по Горьковской области»[24].

Естественно, после подобного 11 из осужденных были приговорены к расстрелу, другие — к различным срокам заключение в исправительно-трудовых лагерях.

Однако рассмотрим ход ведения следствия и оценим его. Например, следствие в отношении благочинного и настоятеля Рождественской церкви с. Рождественского Ивановского района А.М. Петропавловского. Допрос проведен 9 августа 1937 года.

«Вопрос: Вы арестованы за к-р деятельность, которую Вы проводили среди населения. Признаете ли себя виновным?

Ответ: Виновным в предъявленном обвинении себя не признаю. Никакой контрреволюционной деятельностью я не занимался.

Вопрос: Вы показали, что Вы не вели никакой контрреволюционной деятельности. Следствием установелно, что Вы принимали активное участие в 1935 г. в массовых выступлениях в связи с отбором церковной сторожки. Дайте показания?

Ответ: В 1935 г. во время выступления женщин я никакого участия не принимал. Это выступление возникло стихийно, без моего какого-либо вмешательства»[25].

Как видим, предъявляется обвинение в контрреволюционной деятельности. Допрос 10 августа 1937 года.

«Вопрос: Вам предъявляется обвинение в распространении контрреволюционной агитации. Признаете ли себя виновным?

Ответ: Если следствие считает, что я виновен, выносите какой угодно приговор, а я от дачи показаний отказываюсь»[26].

Как видим, обвинение предъявляется уже не в деятельности, а в агитации.

Допрос 11 августа 1937 года.

«Вопрос: На допросе 9 августа Вы упорно утверждали, что не вели никакой контрреволюционной агитации. Следствием установлено, что Вы систематически высказывали антисоветские проповеди. Дайте показания.

Ответ: Признаюсь, что 2 августа 1937 года по окончании службы я выступил с проповедью, в которой обвинил верующих в богоотступничестве и призывал к укреплению религии. Других каких-либо проповедей антисоветского содержания я не говорил»[27].

В этих словах звучит признание вины. Вчитаемся в них, неужели оно там есть? И какой вины? Но давайте рассмотрим признание вины подследственным, которое прозвучало на допросе 4 сентября 1937 года:

«Вопрос: Вы арестованы как участник организации, проводившей активную к-р деятельность. Материалами следствия установлены факты подрывной работы, совершенные Вами и другими участниками организации. Прежде всего скажите, виновным себя признаете?

Ответ: Виновным себя признаю. Я действительно являлся участником к-р организации церковников. Я вместе с другими участниками проводил активную к-р деятельность, направленную к разрушению колхозов, срыву хозполиткомпаний, полевых работ, трудовой дисциплины. Распространял провокационные слухи о гибели Советской власти, а также проводил подготовку свержения Советской власти»[28].

Налицо признание вины. Но не кажется ли читателю, которому открыты сведения о «липачестве», подлогах, выполнении заказа и прочем, что вышеприведенные слова не принадлежат священнику? Если нет, все остальное не представляет смысла доказывать.

В доказательство заказного и тенденциозного характера следствия приведем выдержки из заявления наркому внутренних дел СССР Берии члена партии с 1905 г., арестованного Костромским отделением НКВД 3 августа 1937 г., осужденного ОСО 23 августа 1938 года, члена президиума Горсовета, обвиненного в членстве контрреволюционной группе правых.

«5 августа меня заставили подписать обвинительное постановление, с визой прокуратора.

17 августа меня заставили подписать другое постановление, объявив, что первое аннулировано.

17 сентября был отправлен в тюрьму, где находился до 26 янв. 1938 г. без допросов. <…> Был лишен передачи и медицинской помощи, несмотря на то что страдал язвой желудка, склерозом сердца, на что имеются у следствия документы.

26 января 1938 г. ночью был взят на допрос к следователю, который продержал меня на стуле 3 суток без перерыва. Первые сутки держал без пищи. Подвергался словесным издевательствам <…>, угрозам не только мне, но и моей семье, которая была выселена из квартиры и оставлена без средств к существованию. Доведя меня до потери сознания, заставили подписать ложный, извращенный материал. После 3-часового отдыха был вызван снова для ознакомления с материалом, в котором нет ни одного моего показания. Я сделал протест на такое следствие, которое не только меня сделало предателем партии, но и обличало других. За этот протетст меня держали целый месяц при НКВД в скотском состоянии. <…>

Заявляю Вам, что в предъявленном обвинении не виновен. Ни в какой контрреволюционной группе не состоял, ни в каких собраниях на квартирах не был.

Прошу Вашего вмешательства и защиты, т. к. с каждым днем чувствую себя совершенно больным. Нахожусь 9 месяцев под строгой изоляцией»[29].

Если кто-то подумал, что представленный материал неуместен, т. к. речь идет не о священнослужителе, а о члене партии, то он ошибается. Точно такие же заявления писались и священномучеником Никодимом (Кротковым), архиепископом Костромским и Галичским, и другими представителями церковников. Партиец-то все равно считался своим, церковники — чужими. Причем священномученик Никодим, по материалам дела, тоже «сознался»[30] Но ведь его канонизировали! Тогда посчитали, что его признание было фактом подтасовки следствия.

А вот рассказ о пытках священника Преображенской церкви села Спас-Васильевского с/с Мантуровского района Н.И. Добролюбова: «Дело наше закончено. Дело оказалось серьезным, хотя мы-то совершенно непричастны к нему, но нас считают членами церковно-фашистской, диверсионно-террористической организации, которая якобы <…> Считается, что [епископ] запутал всех благочинных, а наш благочинный Полленский не устоял на пытке и там почти в бессознании принял на себя эту вину и заявил, что он тоже член организации и получал директивы от Неофита, распространял их среди нас всех с целью проведения их в жизнь, чем сильно нас подвел, что его самого и нас губит. Так пощады ждать нечего, хотя мы ни один не признаемся в участии в этой организации, но поверят ли нашим показаниям. Допросы были тяжелые. Меня допрашивали 11 раз и все под различной угрозой и под матюгами и стоя. Такая пытка. Ставили <…> Я раз стоял 20 часов, не сходя с места, раз стоял 15 часов, а остальные были короче, не дольше 4-5 часов, но все без хлеба, без воды, без курева. Больше меня никто не вызывает, и дольше меня никто не стоял. Стоял только Полленский там же, где он ввалил себя и нас в яму»[31].

Но прот. А. Полленский, как следует из материалов его следственного дела, как и прот. А.М. Петропавловский, сделал такое же «признание», которое заключалось в словах «признаю, что состоял в контрреволюционной организации». А далее выясняется, что он общался со своими подчиненными, и вся вина его заключалась в общении с ними. Следователь применил прием, хорошо знакомый нам по другим следственным делам, а именно, он «рассказал другим, что Полленский сознался», что «он раскрыл всю группу» и т. д. В протоколе записано, что он признался, что «в каждом удобном случае высказывал к-р суждения по отношении к колхозам». «Какая работа была проведена другими священниками, я сказать не могу, — заявляет он следователю, — так как о проделанной работе в этой области они меня не информировали». Характерная черта бросается в глаза в протоколе: «Организации как таковой я не создавал, но в руководстве с попами я высказывал к-р настроения: этим самым я пытался привлечь их к к-р работе»[32]. Скажите, нам представлена характерная речь благочинного, получившего образование и воспитание в начале ХХ века? На мой взгляд, эти слова можно признать словами обвиняемого лишь с большой натяжкой.

Но что мы наблюдаем теперь? Позиция, которую заняла Синодальная комиссия по канонизации святых, в отношении материалов, подаваемых, в частности, Костромской комиссией по канонизации святых, не вполне ясна. Получается, что при рассмотрении, например, подготовленных материалов к прославлению в лике местночтимых святых почитаемой до настоящего дня солигаличской подвижницы, монахини Ангелины (Борисовой), мы увидели пугающую идентичность характеристик советских следователей и представителей комиссии. Итак, в ответе Синодальной комиссии на имя управляющего Костромской епархией епископа (ныне митрополита) о невозможности канонизации монахини Ангелины мы читаем о стилистических ошибках, о «недостоверности ее жития», указано, что «показания самой монахини Ангелины, содержащиеся в архивно-следственном деле, крайне фрагментарны, совершенно не затрагивают вопросов ее веры (А во многих ли следственных делах мы находим свидетельства исповедничества веры? – прим. Д.С.) и религиозных убеждений и характеризуют ее не столько как монахиню, сколько как народную целительницу и знахарку»[33]. В постановлении же сказано, что Борисова «занимается совершением обманных действий на религиозной почве, а главным образом ею обращено внимание на вербовку молодого поколения, которое Борисова уже в большом количестве ввела в такое заблуждение, что лица, посещавшие ее, отреклись от мира, боясь какого-то страшного суда. <…> Кроме того, Борисова занимается приемом больных, коих лечит ото всех болезней травой, делая последнюю комочками, и дает проглатывать внутрь, что явно свидетельствует, что тут обман и ничто иное»[34]. Считать, что при ее аресте не был затронут фактор ее веры (тем более, она принадлежала к т. н. группе «духовных», сложившейся из духовных чад иеромонаха Иоасафа (Сазонова) – прим. Д. С.), а только ее знахарство, — значит считать, что и у большинства канонизированных церковников отсутствует фактор исповедничества, что они были арестованы лишь по политическим мотивам, вмененным им в вину соввластью.

Повторюсь, в наличии широкое народное почитание.

В связи с озвученной темой о расширении критериев канонизации хотел бы обратить ваше внимание на статью ректора ПСТГУ прот. В. Воробьева «Некоторые проблемы прославления к местному и общецерковному почитанию в конце ХХ – начале XXI в.»

Трудно не согласиться с мыслями уважаемого протоиерея Владимира о том, что именно «феномен «народного почитания», как видим, на протяжении столетий являлся базовым основанием для канонизации того или иного подвижника, невзирая на всю крайнюю неопределенность явления этого «почитания» и неясность механизмов его возникновения, существования и развития. Возникающие при этом проблемы можно было бы упростить или вовсе их избежать, усовершенствовав и расширив процедурные возможности канонизации, т. е. предусмотрев новые варианты правил, отвечающие потребностям нашего времени. <…> Отчасти Церковь уже встала на этот путь, — пишет о. Владимир, — прославив в лике святых в 2000 г. на Юбилейном архиерейском Соборе сразу весь Собор новых мучеников и исповедников Российских, ведомых по именам и неведомых, и постановив, что имена новомучеников, выявленные вновь Синодальной комиссией, могут не проходить снова процедуру канонизации, а вноситься в месяцеслов после утверждения на Священном Синоде»[35].

Также интересна в данном контексте статья архим. Георгия (Тертышникова) «Критерии канонизации местночтимых святых в Русской Православной Церкви»[36].

Вышесказанное может быть истолковано как призыв уходить от формализма критериев канонизации и понимать их не в узком смысле написанного и определенного, но в евангельском духе понимания Божественного Промысла.

Вместе с тем, перед епархиальными комиссиями по канонизации святых и исследователями источников, при ознакомлении с жизнью репрессированного священнослужителя или мирянина, память о котором сохраняется в народе, и вера в небесное заступничество которого не вызывает сомнения у жителей местности, где он в свое время подвизался, возникает множество недоуменных вопросов. Например, в связи с отсутствием в списке имен новомучеников, помещенном в православном церковном календаре на 2013 год (и далее), опубликованном Издательским советом Московской Патриархии, имен 36 канонизированных святых новомучеников, кстати, указанных в прежнем календаре. К сожалению, ни от прошедших после события архиерейских соборов, ни от священноначалия не было дано никакого официального ответа на фактическую либо их деканонизацию, смутившую верующих, либо досадную ошибку. Хочется услышать от Синодальной комиссии обоснование решения и подробное объяснение по каждой отдельной личности, лишенной упоминания в календаре, со ссылкой на конкретные документы. Думаю, что выражу не только свое мнение, но и мнение других, что перед епархиальными комиссиями и исследователями возникает дилемма — какими критериями руководствоваться при изучении жизни новомученика и его последующей канонизации, когда вдруг обнаруживается признание им своей вины или «оговор»? Что считать признанием вины, и что признать оговором? Слова: «Да, признаю виновным себя в контрреволюционной деятельности, антиколхозной пропаганде, антисоветской деятельности?» Считаю, что надо всем нам более внимательно вчитываться, в чем же человек себя и других оговорил.

Вот, например, материалы дела прот. А. Полленского. После допросов 12 и 15 октября, когда обвиняемый не признал своей вины, допрос 11 ноября. Вопрос следователя: «Следствием установлено, что Вы являетесь участником церковно-фашистской диверсионно-террористической организации (к обвинению в церковно-фашистской организации добавилось обвинение в диверсионно-террористической деятельности! – прим. автора), проводившей активную к-р. работу, направленную на свержение Советской власти. Признаете ли Вы себя виновным?

Ответ о. Александра Полленского: Виновным себя по предъявленным обвинениям признаю, что действительно являлся участником диверсионно-террористической церковно-фашистской организации, созданной епископом Неофитом Коробовым».

Казалось бы, вот признание вины. Но посмотрим далее, в чем истинный смысл этого признания. За первым вопросом и ответом обвиняемого, признавшего свою вину, следует второй вопрос: «Расскажите обстоятельства вовлечения Вас в к.-р. ц.-ф. д.-т. организацию епископом Неофитом Коробовым?

Ответ: В 1932 году я, будучи у епископа Неофита Коробова, первый раз в качестве благочинного, <…> делал доклады о церковных делах. В разговоре он мне сказал, что я как благочинный должен принять на себя и другие дела <…> контрреволюционного характера, т. е. предложил создать к.-р. ц.-ф. организацию из духовенства с задачей введения к.-р. работы по дискредитации колхозов, которые, в первую очередь, мешали нормальной церковной жизни…

Вопрос: Назовите участников созданной Вами к.-р. ц.-ф. организации?

Ответ: Как таковой организации я не создал, не успел, но в разговорах с духовенством я высказывал к-р. суждения по отношению к колхозам»[37].

Видна ли из этих слов «вина» подсудимого? Где признание, в чем? Кого он оговорил?

Считаю, что есть повод задуматься над такими оговорами и признаниями. Тем более что по этой теме мы находим разномыслие исследователей, среди которых выделяются статьи протод. Андрея Кураева «Деканонизация: горькая правда»[38], прот. Владислава Цыпина «В канонах нет даже слова «деканонизация»»[39], игум. Дамаскина Орловского «Сложности изучения судебно-следственных дел…»[40], Ксении Лученко «Уже несвятые святые»[41], иером. Макария Маркиша «Критический анализ статьи П.Г. Проценко «Посмертная судьба новых мучеников»»[42] и др. Разномыслие, как считаю, полезное в решении задач, определенных полнотой Церкви и священноначалием, считающих подвиг новомучеников и исповедников актуальным для увековечения и подражательного примера[43]. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, открывая второе заседание Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской 18 ноября 2015 г., сказал: «Новомученики — это герои, а без героев не может существовать народ, не может существовать нация. Сегодня очень часто появляются псевдогерои, — не действительно народные герои, а те, чья популярность обусловлена не более чем модой, — и когда многие, в том числе молодежь, на них ориентируются, это приносит только вред. Но подлинный герой всегда несет в себе высокий нравственный заряд, нравственную силу. Несомненно, именно такова роль героев, которые полагают жизнь свою за Родину, за Церковь, — и новомученики являются такими героями…

В наше время, когда людям трудно оторваться от своей повседневности, поставить под сомнение привычный комфорт, особенно важно во весь голос говорить о наших отцах, братьях, сестрах, которые погибли, но остались верны Господу. Об этом подвиге должны знать все, это наша задача, это наш венок на их могилу. <…> На Архиерейском Соборе 2013 года были отмечены недостатки в работе, направленной на приобщение нашего народа к подвигу мучеников минувшего века, на разъяснение значения подвига новомучеников и исповедников в истории Отечества, в истории Церкви. Тогда стало ясно, что эта недоработка связана прежде всего с отсутствием координации, с наличием в наших митрополиях и епархиях очень разных подходов к вопросу сохранения памяти новомучеников…»[44]

В свете озвученного считаю, что было бы весьма полезным присутствие и право голоса при обсуждении и вынесении определения по той или иной кандидатуре на канонизацию представителей епархии, от которой подаются документы в Синодальную комиссию.

Хотелось бы верить, что проблемы, озвученные в статье, какими бы несущественными они ни казались на первый взгляд, нашли бы понимание в Синодальной комиссии по канонизации.

Подвиг новомучеников очень важен. Ради трех верных Господь готов был помиловать грешный град. Хочется пожелать всем нам, чтобы мы хоть малой толикой явили миру подражание вере тех чад Церкви, канонизированнных или не канонизированных, кто явил эту веру и запечатлел ее «даже до смерти».


[1] Доклад Митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия на Освященном Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси, на тему «О канонизации святых в Русской Православной Церкви» // Канонизация святых. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 6–9 июня 1988. — С. 25-26.

[2] Доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, на церемонии открытия XII Рождественских чтений. «Канонизация святых в Русской Православной Церкви». // mospat.ru/archive/2004/01/6302/ (Дата обращения 28.12.2016 г.).

[3] Новые мученики Российские. Собрание материалов. В 2-х томах. /Сост. Протопресвитер М. Польский. Джорданвиль. Т.1. 1949. 288с. Т,2.1957. 320с.; Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917-1945. Изд-во: Крутицкое Патриаршее подворье. М.,1996. 700с.

[4] Земсков В.Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991. № 6. С. 10–27; № 7. С. 3–16

[5] Петров А.Г. Реабилитация жертв политических репрессий: Историко-правовой анализ / Автореферат дисс. д. ю. н. Н.-Новгород, 2006. 55 с.

[6] Степанов М.Г. Политические репрессии в СССР периода сталинской диктатуры (1928–1953 годы): обзор современных историографических исследований // Вестник Челябинского государственного университета. История. Вып. 31. 2009. № 12 (150). С. 145–149.

[7] Чёрная книга коммунизма: преступления, террор, репрессии / С. Куртуа, Н. Верт и др. Paris, 1997. Пер. с франц. М., 2001. 780 с.

[8] Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской (Российской) Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. В 7 книгах. Тверь, 1992–2002. Кн. 1: 1992. 238 с.; Кн. 2: 1996. 528 с.; Кн. 3: 1999. 623 с.; Кн. 4: 2000. 479 с.; Кн. 5: 2001. 480 с.; Кн. 6: 2002. 478 с.; Кн. 7: 2002. 545 с.

[9] Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. В 8 тт.: январь–декабрь. Тверь, 2002–2005. 2002 – 288 с.; 2003 – 288 с.; 2003 – 240 с.; 2004 – 336 с.; 2004 – 176 с.; 2005 – 287 с.; 2005 – 272 с.; 2005 – 278 с.

[10] Водопьянова З.К . “Круглый стол” в Православном Свято-Тихоновском богословском институте // Отечественные архивы. 2003. № 3.

[11] Новомученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви, прославленные на Архиерейском Соборе 2000 г. Барнаул, 2003–2004. 395 с.

[12] Игумен Дамаскин (Орловский) писал: «Сразу после Октябрьской революции власти поставили цель арестовать как можно больше священно- и церковнослужителей и мирян, аресты тогда исчислялись тысячами и для многих завершились мученической кончиной». Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период // Православная энциклопедия: Русская Православная Церковь / Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М., 2000. С. 179–180.

[13] Синельников С.П . Правовое обеспечение репрессий против священнослужителей в 1920–1930-е гг. // Альфа и Омега. 2011 г. №2. С.132.

[14] «Церковь не находит оснований для канонизации лиц, которые на следствии оговорили себя или других, став причиной ареста, страданий или смерти ни в чем не повинных людей, несмотря на то, что и они пострадали. Малодушие, проявленное ими в таких обстоятельствах, не может служить примером, ибо канонизация — это свидетельство святости и мужества подвижника, подражать которым призывает Церковь Христова своих чад». Ювеналий, митр. Крутицкий и Коломенский. О канонизации святых в Русской Православной Церкви: Доклад на Освященном Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси : Троице-Сергиева Лавра, 1988 // Канонизация святых в ХХ веке. М., 1999. С. 49.

[15] Федотов А.А. Значение подвига новомучеников и исповедников церкви Русской для современной церковной жизни // Никитские чтения. Наследие и наследники преподобного Никиты Костромского.: материалы конференции, Кострома, 28 сентября 2016 г. – Кострома, 2016 г. С. 219.

[16] Книга памяти жертв политических репрессий Костромской области. Кострома. 2007 С.180.

[17] Федотов Г.П . Святые Древней Руси. М., 1990. С.40.

[18] Якименко Б. О канонизации и деканонизации. http://www.pravoslavie.ru/news/sobor/03.htm. Дата обращения 22.12.2016 г.

[19] Миловидов К. «Забойщики» и «литераторы»: как в НКВД фабриковались признания и отречения. http://www.nsad.ru/articles/zabojshhiki-i-literatory-kak-v-nkvd-fabrikovalis-priznaniya-i-otrecheniya (дата обращения 26.12.2016 года).

[20] Там же.

[21] Там же.

[22] Сазонов Д., прот. Лихие дни…Террор 37-го. Дело протоиерея Александра Полленского. // Никитские чтения. Наследие и наследники преподобного Никиты Костромского.: материалы конференции, Кострома, 28 сентября 2016 г. – Кострома, 2016 г. С. 58-77.

[23] Сеньчукова М. Что препятствует канонизации новомучеников? http://www.pravmir.ru/pochemu-my-ne-proslavlyaem-novomucheniko-1v/ (дата обращения 24.12.2016 года).

[24] ГАНИКО. Ф. Р-3656. Д, 4156. Т,2. Л.375, 376, 415.

[25] ГАНИКО. Ф. Р-3656. Оп..2. Д,4156. Т,2. Л.15.

[26] ГАНИКО. Ф. Р-3656. Оп.2. Д. 4156. Т.2. Л, 16.

[27] ГАНИКО. Ф. Р-3656. Оп.2.Д, 4156. Т,2. Л. 17, 17 об.,18.

[28] ГАНИКО. Ф. Р-3656. ОП.2. Д,4156. Т.2. Л.27.

[29] ГАНИКО. Ф. Р-3656. Оп.2. Д,319. Л.94, 95.

[30] ГАНИКО. Ф. 3656. Оп.2.Д, 1143. Т.1. приложение, Л.6.

[31] Письмо родным священника Преображенской церкви села Спас Васильевского с/с Мантуровского района Н. И. Добролюбова из Мантуровского Домзака.

[32] ГАНИКО. Ф. 3656.Оп.2.Д 4412.Л.50,51.

[33] Ответ Синодальной комиссии по канонизации святых Его Преосвященству, Преосвященнейшему Ферапонту, епископу Костромскому и Галичскому от 12.10.2016 №413/10/16. Личный архив протоиерея Д. Сазонова.

[34] ГАНИКО. Ф. Оп.2 Д. 2396с Л.116.

[35] Ювеналий, митр. Крутицкий и Коломенский. Доклад на Архиерейском Юбилейном Соборе 3–16 августа 2000 г. / Канонизация святых в ХХ в. С. 285–300.

[36] Георгий (Тертышников), архим. Критерии канонизации местночтимых святых в Русской Православной Церкви // Альфа и Омега. 1999. № 3(21).

[37] Государственный архив новейшей истории Костромской области (ГАНИКО) Ф. 3656. Оп.2,, д.4412 Л. 47, 48.

[38] Кураев А., протод. Деканонизация: горькая правда http://diak-kuraev.livejournal.com/404290.html (дата обращения 28.12.2016 года).

[39] Цыпин В., прот. В канонах нет даже слова деканонизация http://www.pravmir.ru/protoierej-vladislav-cypin-v-kanonax-net-dazhe-slova-dekanonizaciya/ (дата обращения 28.10.2013 года).

[40] Дамаскин (Орловский), игумен. Сложности изучения судебно-следственных дел, имеющего целью — включение имени пострадавшего священнослужителя или мирянина в собор новомучеников и исповедников Российских http://comissvyat.blogspot.ru/2012/01/blog-post.html (дата обращения 27.12.2016 года).

[41] Лученко К. Уже несвятые святые http://radonezh.ru/monitoring/17711.html (дата обращения 28.12.2016 года)

[42] Макарий (Маркиш), иером. Критический анализ статьи П.Г. Проценко «Посмертная судьба новых мучеников» (НГ-религии.16.04.2013 // Церковь, государство и общество в истории России 20 века. Материалы 4 международной научной конференции. Иваново, 2004. С.102.

[43] 9 октября 1989 г., в день преставления апостола Иоанна Богослова, на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви произошло прославление святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. И хотя при его прославлении из-за существующих тогда внешних политических обстоятельств не было сказано о подвиге исповедничества этого святого, вся полнота Церкви восприняла это деяние Собора как начало прославления новомучеников. 25 марта 1991 г. Священный Синод РПЦ принял Определение «О возобновлении поминовения исповедников и мучеников, пострадавших за веру Христову, установленного Поместным Собором 5/18 апреля 1918 г.». Через год, в 1992 г., Архиерейский Собор прославил еще несколько новых мучеников и исповедников ХХ в. и определил совершать празднование Собора новомучеников и исповедников Российских 25 января/7 февраля, если этот день совпадает с воскресным днем, а если не совпадает, то в ближайшее воскресенье после 7 февраля. На последующих Архиерейских Соборах канонизация новомучеников была продолжена. На Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. были прославлены все, как известные, так и неизвестные нам мученики и исповедники веры минувшего ХХ столетия и поименно включены в этот сонм святых 1097 человек. В настоящее время поименное включение в Собор новомучеников и исповедников Российских совершается решениями Священного Синода нашей Церкви. Сегодня Собор новомучеников и исповедников Российских включает более 1700 святых.

 [44] http://www.pravmir.ru/patriarh-kirill-novomucheniki-eto-geroi-bez-kotoryih-ne-mozhet-sushhestvovat-natsiya. Дата обращения 20.01.2017 г.