Видеопроект Юрия Захватаева «Два окна»

Editor
18 апреля 2016, 19:45

Видеопроект Юрия Захватаева «Два окна»

41 короткая видеопритча (из доступных мне на 18.04.2016 года) образовывает целостный ряд, где вступительные мысли в первых сюжетах завершаются сюжетом «После нас» — единственным взглядом автора в камеру.

Хронометраж сюжетов колеблется от 1:20 до 2:30 мин. Повествование развертывается по трехчастной схеме: а) закадровый ввод в тему, б) библейский текст, в) параллель обозначенных черт мира «профанного», земного, современного и священной реальности библейского текста — мира Божьего замысла и  присутствия. Части могут меняться местами, но библейский текст никогда не идет первым. Видеоряд показывает земные реалии, от которых отталкивается рассказчик, и практически никогда напрямую не иллюстрирует приводимые в цитатах библейские параллели, образы, смыслы. Современное предстает видимым, библейское — слышимым.

Эту серию автор снимал последние два года из окон своей квартиры в Днепродзержинске Днепропетровской области, а позже начал в подобной форме осмысливать реалии, встреченные им во время путешествий по России, Украине, Молдове и Европе (Германии, Финляндии, странах Балтии).

В сюжетах доминирует авторский взгляд — созерцающий и несколько отстраненный. Два окна становятся метафорой глаз, обращенных сразу и на видимый мир, и внутрь души автора, и в реальность библейского текста. Эти окна-глаза вбирают в себя как информацию, приносимую отраженным от предметов светом, так и сверхъестественные смыслы Священного Писания.

Каждая видеопритча — еще один этап путешествия автора в нескольких реальностях: по земной поверхности (для работы и отдыха) из Дома и Назад («Возвращение»), движения Человека сквозь Время: от рождения («Папа», «Детство») до смерти в надежде на воскресение праведных («Покой», «После нас»), в познании мира, Бога и себя. И надежда автора состоит в том, что Всевышний видит, а значит, помнит сотворенного Им для этого многотрудного путешествия человека. И как Он не утомляется на протяжении тысяч лет встречать рассветы («Утро»), так не устает заботиться о живущих на Земле.

Эта забота не всегда ощутима: один немецкий еврей сгинул в Освенциме, другому почему-то удалось сбежать и с семьей мигрировать в США («Судьба»). Яна Гуса сожгли на аутодафе («Констанц»), а балтийцы, просто взявшись за руки, отстояли в 1990 году свою свободу, да еще и без жертв («Цепь»). Лев Толстой перед своей смертью оставил свое имение, семью и построенную школу («Рай»), чтобы бежать «от бессмыслицы жизни» (?), а Сергей Скадовский, фактически построивший на свои средства черноморский порт (а с ним и город) Скадовск, умер в 1918 году и потому остался недоступен для пролетарского правосудия («Дело»).

Ответом Господа на дезориентированность («Туман», «Тупик»), уязвимость («Мегаполис»), неприкаянность человека («Стюардесса») является в основном со-страдание Всевышнего: сострадание Своему распятому Сыну («Церковь») и всякому другому сыну, тоже Своему.

Краткость, где-то чрезмерная лаконичность жанра видеопритчи нередко мешает подать тему стереоскопично, с разных сторон, что можно бы ожидать от взгляда «двумя глазами». Скажем, автор осуждает войны, но ничего не говорит о том, есть ли у войн рациональные основания. Многоголосие толпы у него всегда противостоит гласу Господа. В потоке информационных сообщений он видит одно безумие и диагноз греховной болезни человека и человечества.

И если это так, зачем он снимает свой видеоцикл, если такая информация может попасть к адресату только теми же «ущербными» медийными каналами? Если мегаполис — сплошное зло, почему автор рассматривает мир из окна высотки, работает за компьютером, читает толстые книги на разных языках и путешествует из своего (не самого маленького) города в еще бо́льшие, а не, скажем, обрабатывает землю в каком-нибудь ските старообрядцев, где и к электричеству относятся с подозрением?

К самым удачным находкам автора относятся сюжеты «Вера» (познать сущность религии можно лишь на личном опыте), лучший в визуальном отношении «Ветер», «Кипение» (интересный рецепт этической сублимации гнева).

Наибольшее ограничение подобного жанра видеопритчи — отсутствие контекста библейской цитаты. Нельзя сказать, чтобы слова из Писания были притянуты за уши, перевернуты с ног на голову. Но в любом случае неизбежен вопрос: кто целевая аудитория видеоцикла? Если это не церковная общественность, то какого знания (не то что понимания, чувствования) библейская текста от такого зрителя ожидает автор? И если, собственно, (почти) никакого, на что вообще расчет? Что зритель поторопится истолковывать Библию по своему усмотрению, ограничится одной-двумя «нотами» этой Божественной Оратории, пренебрегши всем произведением? Или начнет размышлять хотя бы над этой цитатой, ища большего, а со временем потянется и к самой Книге?

Будем надеяться на последний вариант.

Максим Балаклицкий